С этой мыслью Ремесленник допил третий виски. Он никогда еще не заходил так далеко. Говорили, что в этом состоянии мутнеет рассудок, заплетаются ноги, а руки заканчивают движения, остановленные в здравом уме. Ходить он действительно не мог, но никогда не мыслил так ясно. Вокруг кружились цветные пятна от оглушительной музыки, против часовой стрелки плясали все посторонние мысли, а в самом центре он видел самого себя. Маленькую точку. С этой точки он не узнавал себя ни в одном слове или поступке за сегодняшний день.
Его друг кричал о том, что если человек совершил убийство, это выдает слабость личности. Ремесленник думал, что тихо ответил: о том, как иногда люди совершают чудовищные вещи, если никто не захотел быть рядом и помочь. В него полетела бутылка. Вероятно, друг сам не хотел быть слабым, и в поисках силы зверски надрался. Ремесленник держал на коленях письмо от важного для него человека, которое пришло слишком поздно, и пил для уверенности в том, что "Бог все еще Бог, и даже если случится ужасное, все будет в порядке". Способ был не хорош и не плох: мы почему-то всюду встречаем Бога.
Утро пришло в одно время для всех. Все остались ровно там же и с тем же, где и на чем вчера остановились. Ремесленник ненавидел себя за постоянное невнятное ощущение тревоги от мыслей, которых не произнесли словами. Мыслей было гораздо больше, чем желаний. Он ощупывал ими стены и пол при ходьбе. Особо назойливые материализовались в "друзей на три часа" у него на кухне с разговорами о точечной проблеме. Если он выслушивал и находил объяснение и ответ - они исчезали.
Ремесленник вращался как спутник вокруг важного для него человека и плакал от жестокой геометрии орбиты. Он хотел быть астероидом, который сгорит в атмосфере, но последним своим атомом все же сможет дотронуться до земли. Но он был нужен на орбите, и важный человек смотрел, быть может, порой из окна на его полнолуние.