Арт от Nyasha-NyashaНе дождавшись разрешения, тащу к себе законное чудесное шерлокопирожное со свечкой
11.05.2012 в 19:04
Пишет Nyasha-Nyasha:Хочу сегодня поздравить с праздником замечательного человека, K_SH.
Бесконечного вдохновения и поменьше сомнений
URL записиБесконечного вдохновения и поменьше сомнений
Спасибо!
PS Локи сказал, что еще это пирожное похоже на молот Тора. У бога Асгарда свои ассоциации
фанфик от Мышь-полевкаФандом: Шерлок (канон BBC)
Название: Одиночество на двоих
Автор: Мышь-полевка
Бета: -
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Пейринг, герои: Майкрофт Холмс, Грегори Лестрейд
Жанр: повседневность
Отказ: Никакой выгоды, сплошной альтруизм.
Аннотация: Одиночество, разделенное на двоих, становится легче.
Предупреждения: ООС, недослэш
За окном автомобиля мелькают неоновые вывески вечернего Лондона, яркие огни оплывают по стеклу вместе с широкими дождевыми струями. Майкрофт задумчиво смотрит на мешанину красок и слегка хмурится. Голос Грега по телефону был уставшим. Наверное, что-то случилось. Может, сложное дело, кто-то давит на инспектора и требуется помощь? В любом случае, скоро станет известно.
Машина останавливается.
– Приехали, сэр, – докладывает шофер.
– На сегодня вы свободны, можете ехать домой. Завтра утром жду в обычное время.
– Спасибо. До свидания, сэр.
– До свидания.
Майкрофт выходит из автомобиля и на секунду останавливается, окидывая взглядом здание. Заброшенный дом выгляди обшарпанным. Пыльные окна равнодушно и мертво смотрят на грозовое небо со всполохами молний. Заходить внутрь не хочется, да и надо ли? Майкроф набирает сообщение: «Подъехал. Мне подняться?»
Через несколько секунд предсказуемо раздается звонок. Грег не любит смс-ки, использует их только в случаях крайней необходимости. Общение с Шерлоком можно отнести к этой категории.
– Алло, Майкрофт, подожди меня пару минут, я уже спускаюсь.
– Хорошо.
Ветер хлещет по лицу, вырывает зонт, бросает в глаза пригоршни ледяной воды, но Майкрофт стоит неподвижно. Грязная деревянная дверь резко распахивается и на ступеньки прямо под проливной дождь выбегает инспектор Лестрейд. Он запрокидывает голову, подставляя лицо холодным струям, наслаждаясь буйством стихии. Майкрофт смотрит на мужчину, не отрывая глаз.
– Давно ждешь? – спрашивает Лестрейд, подходя ближе.
– Нет. Несколько минут.
Привычным движением правая рука меняет положение и зонт уже накрывает их обоих.
– Ты на машине? – голос инспектора звучит напряженно.
– Отпустил.
Майкрофту прекрасно известно, что Грег не любит его должностной автомобиль, и каждый раз, садясь туда, чувствует себя так, словно лезет в пасть дракону.
– Тогда такси?
– Такси, – коротко соглашается Майкрофт.
Через несколько минут они забираются в машину.
– Куда едем? – равнодушно спрашивает таксист.
Лестрейд поспешно называет свой адрес и Майкрофт с удивлением смотрит на него. Он-то думал, что у них намечается разговор наедине, а значит где-то на нейтральной территории, в кафе или баре.
– Джуд не будет против?
– Ее нет дома.
– Уехала в гости?
Майкрофт начинает догадываться о причине сегодняшнего звонка. Конечно, жена не уехала в гости. Не будь он таким уставшим, сразу заметил бы, что рубашка инспектора отглажена небрежно, а сам он выглядит осунувшимся и потерянным. Ответ напрашивается сам собой.
– Она от меня ушла.
Сердце Холмса на мгновение замирает от двух совершенно противоречивых чувств: радость и боль. Радость эгоистична... Джуд никогда не была достойна своего мужа, не ценила его и не понимала, теперь он наконец-то свободен. Боль – отголосок той боли, которую должен чувствовать Грег, который любит жену.
– Расскажешь? – тихо спрашивает Холмс, сжимая руку Грега.
– Дома. Всё дома, – устало откликается тот и вновь сердце Майкрофта замирает от того, как звучат эти слова.
Зайдя в квартиру, они сразу проходят на кухню. Грег долго ходит из угла в угол, словно не понимая, что ему нужно сделать, потом спохватывается, включает чайник, достает печенье и садится за стол, обхватывая голову руками. Майкрофт ни о чем не спрашивает, зная, что сейчас надо просто подождать.
Грег сам начинает говорить, а Майкрофт слушает его непривычно тихий голос и любуется профилем, не особо вникая в скандал, который закатила обиженная отсутствием внимания жена. Лейстреду сейчас нужно выговориться.
– Она сказала, что устала быть всегда второй после моей работы, устала от одиночества. Наверное, все кончено…
Вот тут Майкрофт резко приходит в себя. Он бы и хотел, чтобы все было кончено, но так ничего не кончается.
– Скажи, Грег, ты ее любишь?
– Да. Наверное. Не знаю. Когда-то любил. Теперь все стало сложнее.
– Если любишь, то не отпускай. Поговори с ней о своей любви, расскажи, как тебе тяжело без нее. Не бойся показаться слабым. Просто не дай глупой ссоре разрушить то, что для тебя дорого.
– Она не станет меня слушать.
– Не сегодня и, наверное, не завтра. Успокойтесь оба. И она сможет тебя услышать.
– Да… Наверное, ты прав. Через пару дней я позвоню ей… Спасибо.
– Не за что. Я просто не хочу, чтобы ты жалел о том, что не успел сказать или сделать.
Они еще несколько минут сидят на кухне. Говорят о работе, о Шерлоке, о погоде и прочей ерунде. Майкрофт чувствует, что вся усталость дня уходит, он словно оживает. Грег тоже забывает на какое-то время о семейных неурядицах. Им хорошо вместе, как только может быть хорошо двум настоящим друзьям. Эта мысль приходит Майкрофту в голову неожиданно, и он горько усмехается.
– Грег, извини, я что-то засиделся. Мне пора.
– Да... Спасибо, что выслушал...
Садясь в такси, Майкрофт бросает последний взгляд на светящееся окно на четвертом этаже и видит застывшую фигуру.
В машине снова наваливается усталость, хочется только поскорее добраться до дома и забыться глубоким сном без сновидений. Завтра опять будет тяжелый день: предстоит дергать за невидимые ниточки и разыгрывать сложные партии. Потом кто-нибудь скажет, что он решил вопрос легко и просто, словно волшебник, и никто не узнает, каких это стоило усилий. Одиночество – цена, которую он сам выбрал. Только с недавних пор кое-что изменилось. Он нашел человека, который разделил с ним это одиночество.
Майкрофт расплачивается с таксистом и медленно идет к дому, думая о Греге, который кажется ему похожим на рыцаря в сияющих доспехах. А может на короля Артура? Майкрофт лучше других знает, что политика – грязное дело, и ему порой противна собственная работа, но никто другой не сможет ее сделать. Грег же идет своим путем, в котором нет места грязи и лжи. Что ж из них получается неплохая пара: король Артур и волшебник Мерлин. Майкрофт горько усмехается.
Когда он засыпает ему снится Мерлин, который почему-то одного возраста с Артуром, и который готов пойти на все ради своего короля. В этом сне нет Гвиневеры.
***
Инспектор этой ночью долго не может заснуть, он лежит, уставившись в потолок невидящим взглядом. Грегори не глуп и не слеп, что бы там не говорил Шерлок. Он давно заметил слишком пристальные взгляды Майкрофта, вот только ответить на них он не может, а отказаться от общения нет сил. Они могли жить друг без друга, пока не встретились, но теперь их связало то, что нельзя назвать иначе, чем судьбой. А судьбе сопротивляться сложно.
Когда Грег все-таки засыпает, ему снится не юная хохотушка Джуд, а молодой Майкрофт Холмс который смотрит на него с грустью и шепчет, что ради него – своего короля – он пойдет на все.
Бенедикт в розовой ленточке от Ксюнель Это не бечено. От слова совсем.
Это вообще какой-то неконтролируемый поток эмоций. С тавтологией, с путаницей во временах, с хромающей на все конечности пунктуацией.
НО. Это по-настоящему тепло. И я дарю это тебе, прекрасная моя K_SH
С Днём Рождения тебя.
K_SH: забирай Бенедикта) но знай: мы накормим Локи печеньками и вернемся к детективу, у тебя есть неделя, максимум две; не потрать зря)
Подарок на день рождения
Кира устало ввалилась в свою комнату, мечтая только об одном – рухнуть на кровать и наконец-то забыться сном. Защита диплома вытянула из нее последние силы, и девушка ощущала себя тупым валенком - ни мыслей, ни эмоций, ни чувств. Ничего.
Только бесконечная усталость.
- … а нервничать определенно нужно было меньше, - вздохнула Кира, ударив по кнопке выключателя.
Свет в комнате вспыхнул и девушка замерла, пораженная увиденным.
На ее кровати, связанный по рукам и ногам, лежал человек. Хотя, в данном случае, более правильно было бы сказать «перевязанный». Ну просто потому, что тело пленника было опутано розовой атласной лентой. И в довершение картины, где-то на уровне щиколоток красовался маленький симпатичный бантик.
Ни дать, ни взять – как подарок, в упаковке.
Кстати, про упаковку. На голову субъекта был одет большой бумажный пакет. Достаточно большой, чтобы жертва не задохнулась, он был весьма предусмотрительно стянут розовой тесьмой по нижнему краю – в цвет ленточки.
«Поздравляю с днем рождения и защитой диплома! - гласила надпись на пакете, сделанная чьим-то округлым мелким почерком. – Как видишь, я не трачу время зря, как ты и посоветовала. Надеюсь, у тебя еще остались печеньки? Твоя К.»
Кира неопределенно хмыкнула и, ослабив тесемку, медленно начала стаскивать пакет с головы жертвы.
Жертва дернулась было, пару раз, а потом замерла.
Первое, что увидела девушка – это губы. Не узнать эти губы было невозможно.
Сердце замерло, пропустив удар, когда Кира, наконец, рывком сдернула злополучный пакет. Пленник зажмурился – свет в комнате показался ему нестерпимо ярким, - а потом на девушку устремился такой знакомый взгляд.
Вот он, точно такой же, как на всех своих бесчисленных фотографиях. Эта неяркая бирюза в неровную крапинку, сейчас казавшаяся в свете электрических ламп почти серой – не смотря на ситуацию, она лучилась чем-то таким теплым, от чего перехватывало дыхание и подкашивались ноги.
Девушка неловко попятилась назад, налетела на стул и чуть не упала – но удержала-таки равновесие, успев ухватиться за спинку.
- Осторожнее!
Низкий грудной голос, такой, что казалось, его можно было потрогать - просто протяни руку. До боли знакомый и от этого – еще более не реальный…
И он что – только что предупредил ее?
Он, лежащий на ее кровати, слишком короткой для его роста, связанный розовой атласной ленточкой с бантиком, только что попросил ее быть осторожнее?
Кира рухнула на стул, так кстати оказавшийся рядом и с силой потерла глаза. Но нет – Бенедикт никуда не делся, продолжая наблюдать за ней из-под отросшей челки.
- Мммистер Камбербэтч… - девушка даже не пыталась унять дрожь в голосе, - Я… я честно не знаю! Как?.. Почему вы… И этот дурацкий пакет, и этот бантик…
- Мисс…
- … и вы должны поверить мне, я совершенно не причем…
- Мисс Кира…
- Хотя, что за чушь я несу? Моя причастность очевидна. Этот мой день рождения и защита дипломной работы, они оказались так некстати, и вы теперь втянуты во все это…
- КИРА! – Бенедикту пришлось повысить голос, чтобы остановить этот поток речи.
Впрочем, он тут же об этом пожалел, потому что теперь девушка выглядела совсем расстроенной и потерявшейся. А это было неправильно.
Бенедикт глубоко вздохнул. Сейчас самым верным способом исправить положение было – начать с улыбки. Ободряющей. Дружелюбной. Теплой.
«Смотри, я совсем не сержусь, - говорили его глаза, - Все хорошо».
Ответом ему была робкая улыбка, совершенно преобразившая девушку. Мужчина не без удовольствия смотрел на эти милые ямочки на щеках, на потеплевший взгляд, на неожиданно расправившиеся плечи – и в ответ улыбался еще шире, искренне, и совершенно по-настоящему.
- Я… я сейчас развяжу вас, мистер Камбербэтч.
- Бенедикт, пожалуйста, - говорит мужчина, и Кира вздрагивает – настолько это похоже на ту, другую фразу, произнесенную этим же голосом, но где-то в другой Вселенной.
- Тогда и вы зовите меня Кира, хорошо? – девушка улыбается, помогая ему принять сидячее положение, просто потому, что так легче снимать эту злосчастную ленточку.
- Хорошо.
Бенедикт кивает, и в этот самый момент она осознает, как он близко, как близко его лицо – так, что можно увидеть уже наметившиеся морщинки в уголках глаз, родинку над бровью, следы от ожога пиротехникой на лбу, - и от этого перехватывает дыхание.
- Все в порядке? – спрашивает он, и девушка чувствует тепло его дыхания на своих руках, которыми в этот самый момент она сматывала ленточку с его груди и предплечий.
- Да. Да, все в порядке. – Кира улыбается одними только губами, загоняя внутрь волнительную дрожь.
- А может, ее лучше срезать? – мужчина кивает головой на свои путы.
- Нет. Я… - она стремительно краснеет.
Он понимает, что Кира хочет оставить ленточку себе на память, и больше ничего не спрашивает. Когда она освобождает его руки, Бенедикт начинает помогать ей, торопливо, нетерпеливо – поэтому, иногда они сталкиваются пальцами. И каждый раз отдергивают, словно обжегшись, нервно смеясь.
Наконец, Бенедикт свободен. Он встает на ноги и потягивается, разминая затекшие от лежания в одной позе члены. Девушка смотрит с него с плохо скрываемым восхищением: сейчас мужчина похож на проснувшегося льва - та же грация и мощь скользит в каждом движении. А в горле, наверняка, скрывается рык, Кира почти уверена в этом.
Бенедикт посмотрел на девушку сверху вниз и не смог сдержать улыбку. Только сейчас он понял, насколько миниатюрной и невысокой была Кира – она даже не доставала ему до плеча.
Мужчина садится на краешек кровати, потому что ему не хочется, чтобы девушке приходилось задирать голову.
- Бенедикт, хотите чаю? – говорит Кира, просто потому что надо уже сказать что-нибудь – пауза слишком затянулась, - У меня вчера был день рождения и еще остался вкусный торт…
- Подожди со своим чаем, - мужчина потянулся и взял девушку за руку, бережно сжимая ее маленькую ладошку. – Сначала скажи мне, чего ты хочешь?
- В… смысле?
- Ты же понимаешь, что я тут оказался не случайно. Меня тут вообще быть не должно… - Бенедикт усмехается, - Просто кто-то, кто думает о тебе и любит тебя захотел подарить тебе немного счастья в честь дня рождения. Уж не знаю, каким образом я к этому причастен. На счастье я не слишком-то похож.
Он неловко улыбается.
Она вдруг резко вспоминает, что надо дышать – просто потому что в легких вдруг отчаянно начинает не хватать воздуха.
- Я хочу… - начинает девушка, и запинается, густо краснея.
Бенедикт смеется и обхватывает ее ладонь обеими руками. Удивительное чувство – тепло, поднимаясь от кончиков пальцев, устремляется прямо в сердце.
- Не бойся.
Вот так. Все просто.
Не бойся.
Она придвигается чуть ближе, глубоко вздыхая. Вся комната наполнена его запахом, и от этого немного кружится голова.
Девушка поднимает руку до уровня его головы и нерешительно останавливается.
А потом медленно, словно все еще не веря в реальность происходящего, запускает пятерню в волосы Бенедикта.
Он резко выдыхает и подается чуть вперед, навстречу ощущениям.
К первой руке присоединяется вторая. И вот уже пальцами обеих рук Кира медленно перебирает немного жестковатые от частой покраски пряди. Потом подходит совсем близко и утыкается лицом в его волосы, прижимаясь губами к теплой макушке.
Бенедикт обнимает ее за талию. Он чувствует, как бешено стучит сердце девушки – словно хочет выскочить наружу, - и от этого почему-то очень хочется улыбаться.
И он улыбается. Но Кира не видит этого, потому что глаза ее закрыты. Девушка полностью отдается ощущениям. Ее руки лежат у Бенедикта на шее, чуть ниже затылка, и Кире нравится чувствовать его кожу под своими ладонями.
Мужчина отстраняется – но только для того, чтобы обхватить ее лицо своими ладонями и притянуть ближе. Его губы, - о, эти губы! – ласково касаются ее виска.
- Тебе нужно отдохнуть, - голос вибрирует где-то рядом с ее ухом, так, что по всему телу бегут мурашки, - Ложись.
Бенедикт откидывается на постель и Кира ложится рядом, удобно устроившись на его плече. Мерный стук его сердца убаюкивал, а тепло руки, лежавшей у нее на бедре, казалось, достигает до всех удаленных уголков ее уставшего тела.
Заснула девушка почти мгновенно.
* * *
Утро встретило Киру бодрым чириканьем воробьев, слышавшееся из открытого окна. Она чувствовала себя совершенно счастливой и очень отдохнувшей – так, как не чувствовала уже на протяжении многих месяцев. Нервное напряжение отпустило, в каждой клеточке тела бурлила энергия. Она улыбалась.
На столе, рядом с компьютером, свернутая в клубок, лежала атласная розовая лента.